фашизм

Cтоит ли классифицировать природу «системы Путина», ввиду ее недавней радикализации, как современное проявление фашизма, как это недавно сделали некоторые — в том числе и русские — обозреватели? У этих явно антипутинских комментаторов — напр., А. Мотыль, В. Иноземцев, М. Снеговая и др. — прослеживается своего рода утилитарное отношение и избирательный подход к набору свойств исторического фашизма для как можно более эффектного разоблачения бесспорно террористического, агрессивного и репрессивного характера сегодняшнего российского режима. Типичной ценой применения термина «фашистский» к путинскому режиму в результате этого «сбора вишни» является, однако, чрезмерно широкая дефиниция общего понятия «фашизм». Такого рода инклюзивные определения сути фашизма, как правило, приводят к имплицитному утверждению о существовании десятков независимых «фашистских» режимов в истории человечества — а не только в Германии Гитлера, Италии Муссолини, России Путина. Еще одним последствием такой преднамеренной инфляции этого ключевого исторического понятия является открытие вопроса о том, как же тогда обозначить комбинацию тех характеристик итальянской ПНФ, немецкой НСДАП, румынской «Железной гвардии», венгерской Партии скрещенных стрел, испанской Фаланги и др., которую в сравнительном обществоведении иногда называют «фашистским минимумом» или «ядром».

Религия и фашизм – редко затрагиваемая тема, хотя в XX в. она была достаточно актуальная. В данной главе мне пришлось показать, насколько христианство по своей сущности родственно фашизму, особенно в своей ненависти к социализму. В настоящее время религиозные фундаменталисты трех монорелигий фактически воспроизводят идеологические основы  фашизма. Как ни странно, это проявляется не только к ненависти к социализму, но и ненависти по отношению друг к другу. Что они и подтверждают на практике, организуя теракты против неверных.

To say that Ukrainians must address “Banderite challenge” rather than focus attention on the most imminent danger to Ukraine’s independence coming from the recently formed Putin-Yanukovych coalition borders on the irresponsible. Russia’s imperialism is alive and is showing itself irreversibly in its historic aggression sites such as Chechnia and in the entire nearby region. Russia’s cardinal geopolitical aim remains to recapture Ukraine into its bag of acquisitions. Russian President Vladimir Putin, as master of the KGB methodology, can be thankful to professor Andreas Umland for joining and encouraging those who are barking up the wrong tree.

Проблема симпатий к идеям фашизма, нацизма и других форм национализма является довольно деликатной темой. Её рассмотрению посвящено сравнительно малое число публикаций. Практически не рассмотренными остаются причины того, что ряд серьезных философов, высказывавших идеи близкие к фашизму, как Ф.Ницше или Н.С.Трубецкой, или прямо его одобрявшие, как И.А.Ильин или М.Хайдеггер, пережив увлечение фашизмом (нацизмом) как идеей довольно быстро отрекались от него, столкнувшись с его политической практикой. Это вызывает вопрос: почему эти философы не могли предвидеть практических последствий идей нацизма? Гипотеза состоит в том, что увлеченность философов, особенно русских, фашизмом и нацизмом связана, в первую очередь, с серьезным отношением к национальному вопросу в этих учениях. Не менее важным фактором выступают характерные особенности самой философской мысли: ее отвлеченность и постоянный поиск самообоснования, критерия истинности своих созерцаний. Националистически идеи часто вызывают большой душевный подъем в обществе, в них легко видно воздействие духовного мира на материальный. Последнее, т.е. дух в его реальности и действенности, является предметом поиска философов, наверное, со времен Платона и потому «действенные» идеи фашизма могут стать соблазнительны для них.  Еще одним существенным фактором, особенно в отношениях с фашизмом И.А.Ильина, выступает душевная травма, связанная с трагическим опытом вынужденной эмиграции: фашизм видится силой, способной противостоять экспансии большевизма. Путь преодоления националистической философии автор усматривает в «преодолении отвлеченных начал» философствования, начатом В.С.Соловьевым – пожалуй, единственным великим русским философом, чьи размышления о национальном вопросе совершенно лишены националистической окраски. Практическое же решение видится на пути указанном  Ф.М.Достоевским: «любить жизнь больше чем смысл жизни».

Review article on the books:
Black Wind, White Snow: The Rise of Russia’s New Nationalism. By Charles Clover. New Haven, CT: Yale University Press, 2016.
The Gumilev Mystique: Biopolitics, Eurasianism, and the Construction of Community in Modern Russia. By Mark Bassin. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2016.
Eurasianism and the European Far Right: Reshaping the Europe-Russia Relationship. Edited by Marlene Laruelle. Lanham, MD: Lexington Books, 2015.
Russia and the Western Far Right: Tango Noir. By Anton Shekhovtsov. Abingdon, UK: Routledge, 2017.

В этом очерке не раскрывается весь многогранный и динамичный феномен новых добровольческих частей 2014 года. Вместо этого, я сфокусируюсь лишь на предыстории и некоторых аспектах возникновения одного особого и несколько девиантного примера общего феномена добровольцев6, а именно на раннюю историю одного из самых знаменитых из этих подразделений – полка «Азов». Более того, история этой структуры здесь рассматривается лишь с точки зрения политических, а не военных наук, т.е. как разновидность негражданского общества, а не вооруженных сил Украины. Иными словами, я сконцентрируюсь здесь на определенных особенностях создания «Азова», а не на боевых действиях, заслугах или возможных промахах этого подразделения. Последние представляют собой ещё более трудно исследуемые сюжеты, которые я не в состоянии обоснованно и компетентно оценить. Не столько сама известность, сколько причина западного медийного внимания к «Азову» – а именно, эксцентричные политические взгляды создателей подразделения – стали и для меня поводом для краткого рассмотрения специфики его предыстории, идеологии, руководства и создания. Неонацистские, как будет показано ниже, тенденции в этой теперь уже сравнительно большой военной части представляют собой проблему сразу в нескольких отношениях. Некогда явно фашистские взгляды главных командиров полка ставят под вопрос как его сегодняшнюю, в других отношениях, возможно, заслуживающую уважение боевую деятельность, так и послевоенное будущее «Азова».

В този очерк ние не разкриваме целия многостранен и динамичен феномен на новите доброволчески части от 2014 г. Вместо това ще се фокусираме само върху предисторията и някои аспекти на възникването на един особен и малко девиантен пример за общия феномен на доброволците, а именно върху ранната история на едно от найзнаменитите от тези подразделения – полк „Азов”. Нещо повече, миналото на тази структура се разглежда тук само от гледна точка на политическите, а не на военните науки, т.е. като разновидност на негражданското общество, а не на военните сили на Украйна. С други думи, тук ще се концентрираме върху определени особености на създаването на „Азов”, а не върху бойните действия и военните заслуги или възможни провали на това подразделение. Последните представляват още потрудни за изследване сюжети, за които ние не сме в състояние да дадем обоснована оценка. Не толкова самата известност, колкото причината за западното медийно внимание към „Азов” – а именно ексцентричните политически възгледи на създателите на подразделенито – станаха и за нас повод за кратко разглеждане на спецификата на неговата предистория, идеология, ръковод ство и създаване. Неонацистките, както ще покажем подолу, тенденции в тази сега вече сравнително голяма военна част представлява проблем в няколко отношения наведнъж. Някогашните явно фашистски възгледи на решаващи командири на полка поставят под въпрос както сегашната военна дейност, която може би в други отношения заслужава уважение, така и следвоенното бъдеще на „Азов”. Неотдавнашното политическо издигане и влизането във Върховната Рада на двама ръководители на „Азов”, имали преди откровено расистски изказвания – Андрей Билецки и Игор Мосийчук (който обаче в момента е вече разследван за корупция) – се явява като особено скандално развитие.

Clovers und Bassins tiefschürfende Studien über den Eurasismus, Gumiljow und den Neo-Eurasismus verdeutlichen einen Teil des historisch-ideellen Hintergrunds der Rechtswende des Putin-Regimes nach der Orangen Revolution in der Ukraine von 2004. Laruelles und Shekhovtsovs Werke beschreiben detailliert verschiedene Ausdrucksformen, Mechanismen und Auswirkungen dieser folgenreichen Transmutation. Die Befunde und Bedeutung dieser vier Bücher illustrieren, dass im Rahmen der Analyse des Geisteslebens, der Parteipolitik, des öffentlichen Diskurses und der Außenpolitik Russlands die Rechtsextremismusforschung keine politikwissenschaftliche Nischenaktivität mehr darstellt. Vielmehr ist der zeitgenössische russische Ultranationalismus zu einem zentralen Gegenstand der Erforschung postsowjetischer Innenpolitik und internationaler Beziehungen geworden.

Neither whataboutism, nor negationism, isolationism or escapism will help Ukrainians to alleviate the accumulating embarrassment that Kyiv’s glorification of war-time ultra-nationalists creates among its friends in the EU, North America and other world regions. The various lapses of Ukraine’s misconceived memory policies, especially during the last two-and-half years, are now hitting back, as they provide plenty of convenient manipulation material for the Kremlin’s propagandists, proxies and sympathisers. They undermine the trust of Ukraine’s major foreign partners in Kyiv’s project for a modern European Ukrainian state, at a time when Ukrainians need their help most.

This paper contextualizes a brief moment in the development of Russian right-wing intellectualism in a volatile transition period of the Putin System. It briefly introduces three new far right circles the appearance of which, it is argued, signified a novel stage in the development of the Russian extreme right within the peculiar conditions of Russia’s post-Soviet neopatrimonial regime. The paper focuses on the personae of Aleksandr Dugin – one of post-Soviet Russia’s most prominent fascist ideologues and the prime proponent of “neo-Eurasianism.” The paper also briefly touches upon the significance of the 2004 Orange Revolution in Ukraine for the radicalization of Putin’s authoritarian rule and its resulting rapprochement with the Russian extreme right.

Like Weimar Germany, contemporary Russia is home to fascist actors and widespread nationalism. But unlike interwar Germany, the party system in post-Soviet Russia is heavily manipulated and civil society remains underdeveloped. This means that fascists have not had a chance to use elections or to penetrate civil society in order to build up political support. The continuing presence of a resolutely authoritarian, yet non-fascist “national leader” (Vladimir Putin) keeps the country from becoming a liberal democracy but it also, for now, makes it less likely that the regime will become fascist.

The international study of fascism has, over the last 25 years, experienced considerable consolidation. Inspired by influential theoretical publications of Roger D. Griffin and others, a new sub-discipline, “comparative fascist studies,” has emerged that proceeds from a largely common conceptualization of fascism. It explicitly includes and particularly promotes the cross-cultural, as well as inter-epochal investigation into ultra-nationalisms outside Central and Western Europe after the year 1945. The concepts, approaches and hypotheses of this new sub-discipline are well-suited to be applied to the study of inter-war and post-Soviet right-wing radicalism in Eastern Europe. However, before comprehensive classification and informative comparison becomes possible, the putative fascist phenomena of Eastern Europe need more thorough descriptive analysis, field research, and empirical investigation by researchers, in the region.

Дугина не зря либералы называют «главным идеологом Кремля». Поскольку уже есть мнение «Авторитетного Источника» Умланда, что он фашист. Если он фашист, то и в Кремле сидят фашисты, которые продолжают «дело Сталина-Гитлера». Это просто одна из линий на фальсификацию истории, направленная на умаление роли России и придании ей чувство вины.

Партийно-политический ультранационализм был в избирательном отношении пока необычайно слабым в постсоветской Украине. Три основные политические силы, ВО «Свобода», «Правый сектор» и «Национальный корпус», несмотря на возросшую общественную известность и растущие националистические настроения среди населения Украины, остались политически маргинальными после Евромайдана 2013-2014 годов. Ни потеря Крыма, ни война на Донбассе не повысили электоральную поддержку радикальных националистических группировок. Однако в условиях продолжающейся «гибридной войны» России против Украины ультраправые активисты, иногда связанные с ультранационалистическими политическими партиями, получили большее признание в украинской общественности с 2014 года. Деятельность антидемократических неправительственных организаций и их периодическое сотрудничество с украинским государством требуют тщательного мониторинга. В этой статье дается обзор развития праворадикального политического спектра Украины до и после «Революции достоинства».

Доктор Андреас Умланд – персона весьма известная даже в мировом масштабе, а уж тем паче – на постсоветском пространстве, которое стало центральным полем его деятельности. Специалист по экстремистам, правым, ультраправым, фашистам, неофашистам – ну и еще по многочисленным названиям, описывающих одно и то же проклятое Западом явление… Разумеется, всё это он нашел на территории рухнувшего Советского Союза. Умланда особо привлекает Россия: его две диссертации как раз посвящены соответственно деятельности А. Г. Дугина и политическому взлёту ЛДПР (выводы, которые он делает в своих исследованиях, являются именно теми, которых так вожделеет либеральная Европа – грань между либеральным политологом и пропагандистом либерализма зачастую настолько тонка, что её будто бы и нет). Помимо всего прочего, Умланд преподает в Киевском Национальном Университете им. Тараса Шевченко, а также читает лекции в рамках программы академических обменов DAAD. Фактически, мы видим: Умланд не менее, чем манифестация самого Европейского Союза – как жрец в отдельных архаических обществах считался манифестацией самого Бога. Умланд – образец для подражания всего украинского народа, мало того – он осуществляет в Украине самоотверженное служение, в надежде на то, что ему удастся научить, убедить, утешить и приободрить примитивных аборигенов дикого, но всё же европейского, Востока. Показав утопическую модель западного либерализма – направить инертную массу в нужном направлении, к светлому будущему западных ценностей… Наверно, таким представляет себя сам Умланд, а в особенности – его многочисленные почитатели из числа отечественных либералов, которым почтенный доктор политологии также дает советы левой рукой, а правой в то же время клеймит «врагов открытого общества», которые затаились в глубинах российского политикума. Оказывается, что приезжий Умланд разбирается в каждой мелочи нашего общества, и, как писал Энгельс о Марксе, видит дальше и глубже, чем кто‐либо – в особенности, чем все ещё советские люди, homines sovietici…

Mark Bassin, The Gumilev Mystique: Biopolitics, Eurasianism, and the Construction of Community in Modern Russia, Ithaca, NY: Cornell University Press, 2016.
Charles Clover, Black Wind, White Snow: The Rise of Russia’s New Nationalism, New Haven, CT: Yale University Press, 2016.
Eurasianism and the European Far Right: Reshaping the Europe-Russia Relationship. Edited by Marlene Laruelle, Lanham, MD: Lexington Books, 2015.
Anton Shekhovtsov, Russia and the Western Far Right: Tango Noir, Abingdon, UK: Routledge, 2017.

Большая часть политологических объяснений на мезо-уровне выросшего при Путине российского авторитаризма, антизападничества и ирредентизма является политэкономической. Здесь представленное альтернативное толкование на среднем уровне представляет собой своего рода спектрально-аналитическую интерпретацию российского идеологического ландшафта. Оно находится между биографическими микроисследованиями отдельных решающих персонажей, с одной стороны, и историософской мета-политологии о «судьбе России», с другой. Радикализация сегодняшнего российского режима может быть объяснена не только экономическими интересами правящих элит, биографиями Путина и его сподвижников или некими глубокими закономерностями российской истории. Явный сдвиг вправо постсоветского политического режима при Путине происходил на фоне параллельного восхода революционного империализма как отдельного распознаваемого нового политического лагеря, который представленный, в первую очередь, ЛДПР Владимира Жириновского и МЕД Александра Дугина. Правда, сам путинский режим остается реакционным и не становится революционным, а его внешняя политика стремится к частичному возрождению, а не к полному новорождению российской империи. Тем не менее, новый официальный идеологический спектр России при Путине включает в себя некоторых революционных империалистов как явно допущенных и даже, видимо, частично поддерживаемых режимом участников, которые своим демонстративным присутствием, как на телеканалах, конференциях, книжных лавках и т.д., так и в государственных органах, переформатируют всю структуру полуоткрытого публичного дискурса и тем самым имеют опосредованное влияние на внешнюю политику сегодняшней России.

Ключевые слова: Россия, империализм, фашизм, идеология, политический спектр.

Рассматриваются основные этапы трансформации понятия «тоталитаризм» в сфере социогуманитарного знания. Исследуется проблема расширения диапазона существующих концепций тоталитарных режимов в условиях постиндустриального и информационного обществ. При этом особая роль в развитии теории тоталитарного общества отводится франкфуртской школе, позволившей освободить понятие «тоталитаризм» от этатистских коннотаций, указав на особую роль культурных и психологических факторов в формировании тоталитарного мышления. Утверждается, что современные технологии, в большинстве своем сосредоточенные в руках транснациональных корпораций, являются ключевым поводом для продолжения эвристического поиска рабочей описательной модели понятия «тоталитаризм». Анализируется современное состояние дискуссий вокруг концепции тоталитарного общества, в которых прослеживается связь с актуальными технологическими тенденциями и грядущими социальными вызовами.=The main stages of transformation of the concept «totalitarianism» in the sphere of social and humanitarian knowledge are considered. The problem of expanding the range of existing concepts of totalitarian regimes in post-industrial and information societies is revealed. At the same time, a special role in the development of the theory of totalitarian society is assigned to the Frankfurt School, which made it possible to free the concept «totalitarianism» from etatistic connotations by pointing to the special role of cultural and psychological factors in the formation of totalitarian thinking. It is argued that modern technologies, mostly concentrated in the hands of transnational corporations, are a key reason for continuing the heuristic search for a suitable descriptive model of the concept of totalitarianism. The current state of discussions around the concept of totalitarian society is analyzed, in which the connection with current technological trends and future social challenges is traced.

Статья  посвящена анализу специфического подхода социалистических теорий к осмыслению опыта фашизма. В ней предпринимается попытка установить, что нового привнесли эти теории в традиционные подходы к работе с данным феноменом, почему они в качестве значимых для этой работы выделяют категории тела, телесности и власти, и в чём особенность интерпретации этих категорий  социалистическим дискурсом - на примере неофрейдистов, философов Франкфуртской школы, пострструктуралистов и специалистов по гендерной теории.

Since 2000, Mr. Dugin's rhetoric has become more cautious. On his frequent television appearances, he often poses as an anti-fascist and describes himself as a "radical centrist." He tries to draw a line between the interwar right-wing intellectuals whom he admires and those who supported Hitler. Yet, as late as 2006, he admitted that among his models are the ultra-nationalist German brothers Otto and Gregor Strasser who got into personal conflicts with Hitler in the early 1930s, yet had also played a crucial role in making the National Socialists a mass party in the 1920s. -- CORRECTION: The phrase: 'However, he also described Mr. Dugin as a "convinced Eurasian."' should read: 'However, he also described himself, with reference to Mr. Dugin's ideas, as a "convinced Eurasian."' -- This phrase was changed into a wrong formulation, by the editors.

Партийно-политический ультранационализм был в избирательном отношении пока необычайно слабым в постсоветской Украине. Три основные политические силы, ВО «Свобода», «Правый сектор» и «Национальный корпус», несмотря на возросшую общественную известность и растущие националистические настроения среди населения Украины, остались политически маргинальными после Евромайдана 2013-2014 годов. Ни потеря Крыма, ни война на Донбассе не повысили электоральную поддержку радикальных националистических группировок. Однако в условиях продолжающейся «гибридной войны» России против Украины ультраправые активисты, иногда связанные с ультранационалистическими политическими партиями, получили большее признание в украинской общественности с 2014 года. Деятельность антидемократических неправительственных организаций и их периодическое сотрудничество с украинским государством требуют тщательного мониторинга. В этой статье дается обзор развития праворадикального политического спектра Украины до и после «Революции достоинства». В библиографии приводится большинство соответствующей научной литературы на эту тему на украинском, английском, русском и немецком языках.

В электоральном отношении партийно-политический ультранационализм в постсоветской Украине имеет слабые позиции. Три основные политические силы, ВО «Свобода», «Правый сектор» и «Национальный корпус», несмотря на возросшую общественную известность после Евромайдана 2013–2014-х годов и подъем националистических настроений среди населения Украины, остались политически маргинальными. Ни потеря Крыма, ни война на Донбассе не повысили электоральную поддержку радикальных националистических группировок. Напротив, кандидат в президенты и партийный список объединенных ультраправых получили позорные результаты на президентских и парламентских выборах 2019 года. И это несмотря на то, что большинство соответствующих групп с 2017 года демонстративно и целенаправленно сотрудничают друг с другом, чтобы, например, избежать раскола националистического электората, как это было на парламентских выборах 2014 года. Однако в условиях продолжающейся гибридной войны России против Украины ультраправые активисты, иногда связанные с ультранационалистическими политическими партиями, получили большее признание в украинской общественности. Деятельность антидемократических неправительственных организаций и их периодическое сотрудничество с украинским государством требуют тщательного мониторинга. В этой статье дается обзор развития праворадикального политического спектра Украины до и после Революции достоинства. В библиографии приведена большая часть научной литературы на эту тему на украинском, английском, русском и немецком языках.

Although Dugin's “neo-Eurasianism,” like classical Eurasianism, is radically anti-Western and claims the status of a new geopolitical paradigm, its academic clout is far more modest. Dugin often simply copies, freely paraphrases and boldly mingles ideas of various anti-liberal international philosophical currents. “Neo-Eurasianism” is, in many regards, a purposefully designed misnomer, and – in contrast to what its name suggests – not an adaptation of classical Eurasianism to the post-Soviet period.

В очерке рассматриваются взгляды советских и российских исследователей о причинах зарождения и прихода к власти в странах Западной Европы фашистских движений. В исторической и политической литературе различных стран ведутся дискуссии о сущности фашизма. Среди исследователей нет единства мнений о том, существовал ли вообще фашизм, как международное явление. В рамках этой публикации в качестве фашистских режимов рассматриваются диктатуры Б. Муссолини и А. Гитлера в Италии и Германии, а также диктатуры А. Салазара и Ф. Франко в Португалии и Испании.

This essay considers the views of Soviet and Russian scholars on the causes of the origin and rise to power of fascist movements in Western Europe. At the same time, this article examines international historical and political literature and discussions on the essence of fascism. Among scholars there is no consensus about whether fascism constituted an international phenomenon. In this article looking at fascist regimes, the dictatorships of Benito Mussolini and Adolf Hitler in Germany and Italy, as well as the dictatorships of Antonio Salazar and Francisco Franco in Portugal and Spain, are considered.

Я решил опубликовать фрагмент письма, направленного мною 19 июня 2007 года ныне покойному профессору Эрнсту Нольте, очень крупному и одновременно очень спорному германскому историку, автору фундаментального исследования идейной истории европейского фашизма «Der Faschismus in seiner Epoche. Action française — italienischer Faschismus — Nationalsozialismus» (München, 1963), в подготовке русского издания которого в 2001 году я принимал скромное участие (Нольте Э. Фашизм в его эпохе. Аксьон Франсэз. Итальянский фашизм. Национал-социализм. Пер с нем. Новосибирск, 2001).
В этом отрывке представлены некоторые основания и первичные контуры замысла программы изучения идеологической истории российского антибольшевизма. Несмотря на то, что впоследствии эти идеи были частично скорректированы, в целом они и сегодня составляют основу рабочей гипотезы моих исследований последних лет.

Можно ли назвать Александра Дугина духовным преемником возникшего в 1921 году в русской эмиграции евразийского движения? Этому вопросу был посвящен недавний диспут между Андреасом Умландом и Михаилом Немцевым в интернетном журнале «Гефтер» (23.5.2018 и 28.5.2018 http://gefter.ru/archive/25039, http://gefter.ru/archive/25085).[1] Эта тема интересует меня уже давно. Особенно в связи с созданным А. Дугиным в 1992 г. журналом «Элементы», который с особенной настойчивостью подчеркивал свой евразийский характер. До какой степени были обоснованы эти претензии? Этой теме была посвящена моя статья, которая появилась в 2000 году в «Вопросах философии». Затронутые здесь вопросы явно не потеряли свой актуальности. Актуализированная версия этой статьи прилагается к этим заметкам.

Although the Polish elite can hardly remain silent in response to some unfortunate signals from Ukraine’s nationalist memory activists, Warsaw’s policies towards Kyiv should still follow Polish strategic interest and use the various instruments at Polish disposal to help make the current grey zone in Europe more secure. In spite of the current memory conflict with parts of Ukraine’s elite, Warsaw should—out of its own national concerns—fully support the stability, resilience, and development of the Ukrainian state. Poland can do so through various activities ranging from lobbying Ukrainian interests in the EU and NATO or enhancing Ukrainian energy independence to the design of specifically Eastern European responses (security alliances, joint actions, transnational cooperation etc.) to the continuing Russian threat.

В информационном пространстве идет геополитическая война за влияние на элиты и массы В современном мире, где фактически умерла идеология и вот-вот отдаст концы политика, понимаемая как деятельное соучастие народов в собственной судьбе, идеологические артефакты активно используются не по назначению-вне контекста собственно идеологических штудий и споров. В загаженной «спамом» информационной среде, где цепь рассуждения, состоящая из более, чем трёх звеньев-это немыслимая редкость, идеологические артефакты используются лишь в своём косвенном качестве-декоративном, эстетическом, популистском. Эту ситуацию можно проиллюстрировать, если представить, как дикари, никогда не видевшие стрелкового оружия, получив в руки винтовки, станут орудовать ими в бою как простыми дубинами. Характерным образчиком такого подхода, имеющего, однако, в современной среде свой эффект, являются инвективы-публицистикой, а тем более аналитикой назвать эти тексты язык не поворачивается-известного в определённых кругах оранжевого провокатора и чёрного пиарщика Андреаса Умланда. Повод в очередной раз заговорить об этом деятеле даёт его новая статья на украинском портале «Корреспондент.net», посвящённая, на первый взгляд, назначению Ивана Демидова на пост начальника идеологического отдела партии «Единая Россия». В восприятии Умланда данное событие является весьма тревожным, поскольку, как он сам об этом пишет, интеллектуальным наставником Демидова является завзятый антиамериканист, кровный враг всех либерально-западнических сил Александр Дугин. Надо сказать, что Дугин-один из «любимых» персонажей Умланда, которому он посвятил не одну свою статью. Впрочем, все они мало чем друг от друга отличаются. Их главная цель-дискредитировать Дугина как эксперта, идеолога и политика, заклеймив его как «фашиста». Вот и последний текст автора, хоть формально и обращён к поводу, связанному с Демидовым, практически целиком посвящён заезженной теме. Ярлык фашизма тяжёл. Практически во всём мире ассоциации с фашизмом или национал-социализмом означают по понятным причинам дисквалификацию того или иного общественного деятеля. Рассчитав, что таким образом он сможет нанести инициативе Дугина наиболее ощутимый вред, Умланд и бьёт всю дорогу в одну точку, надеясь, что рано или поздно добьётся своего и сможет поколебать позиции лидера евразийцев в российской информосфере. Подходит к своему делу Умланд крайне топорно и неостроумно, и в стремлении «нарыть» на Дугина компромат часто впадает в явный неадекват.

Форум новейшей восточноевропейской истории и культуры. 2016. T. 13. № 2. http://www1.ku-eichstaett.de/ZIMOS/forum/inhaltruss26.html

I.1. Истоки и память о Волынской трагедии 1943-1944 гг.

Тимоти Д. Снайдер
Причины украинской этнической чистки поляков в 1943 году: региональный контекст и историческое значение Волынской трагедии

Гжегож Мотыка
Как классифицировать Волынскую трагедию в историческом и сравнительном контекстах? «Война в войне», геноцид и сталинские этнические чистки

Элеонора Нарвселиус
Волынь 1943-1944: украинские дискуссии о националистическом повстанчестве, поликультурных «вселенных» пограничья и польском региональном наследии

Юлия Юрчук
Прошлое под прицелом амнезии: память об ОУН и УПА в Волынском регионе на примере памятника Климу Савуру

Лукаш Адамский
Волынский негационизм как фактор, отягощающий польско-украинские отношения: анализ дискуссии 2016 года

I.2. Формирование идеологии ОУН в межвоенное время

Александр Зайцев
Идеология и политическая стратегия ОУН до 1939 года: возникновение и эволюция украинского интегрального национализма в межвоенное время

Иван Гомза
Каталитическая мобилизация радикальных украинских националистов во Второй Речи Посполитой: роль структуры политических возможностей

Ярослав Божко
«Новый национализм» Дмитрия Донцова: между интегральным национализмом и консервативной революцией

Since the announcement of Putin’s return to the presidency in September 2011, the rise of radically anti-Western nationalist jingoism in the Russian public sphere has been accelerating. The societal impact and the deeper effects of the escalating demonization of the USA on Russian public discourse should not be neglected as merely temporal phenomena. Radical right-wing intellectuals became more important than before Putin’s third term. A key-figure is the Eurasian philosopher Aleksandr Dugin, who has occasional links with the highest echelons of power

Антисоветизм и антикоммунизм важная составляющая всех школ и теорий МО, особенно в США. Это обычно замалчивают или по крайней мере не афишируют. При этом прослеживается такая закономерность: как только международники или теоретики МО затрагивают проблему коммунизма или Советского Союза, они тут же теряют свои
научные качества, переходя из разряда ученых в разряд идеологов. Поскольку антисоветизм или антикоммунизм — это не наука, а чистейшей воды буржуазная идеология, направленная против идеологии коммунизма и социализма. На примере ряда работ буржуазных международников и историков автор подтверждает высказанное им утверждение.

Андреас Умланд известен на Украине и в Германии в двух ипостасях. Одна - это ультралиберальный «эксперт», прикрывающийся статусом ученого, основным занятием которого в последнее время было запугивание западного и, в частности, немецкого обывателя «страшным русским фашизмом», в частности рассказами о «фашистских» и «авторитарных» чертах политики нынешнего президента России Владимира Путина. Кроме того, Умланд ненавидит русское государство как таковое, так как в любой период своей истории, кроме правления полупьяного Ельцина, оно с точки зрения немца демонстрировало зловещие националистические, гомофобные и антисемитские тенденции. Названия работ немецкого специалиста по пропагандистской войне говорят сами за себя: «Негражданское общество в России», «Размышление о генеалогии тоталитарных систем», «Антисемитизм в политике Сталина», «Свобода или имперское величие: очерки к русской дилемме», «Националистические грёзы российской истории» и т. п.

Каждое из четырех исследований, рассмотренных здесь, является важным вкладом в изучение постсоветского российского правого экстремизма. Хотя некоторые интерпретации, представленные в этих исследованиях, могут быть оспорены, все они исключительно богаты эмпирическими деталями, занимаются тщательными реконструкциями событий и познавательными сравнениями.