- Anthropology of the State, Life Story; Biographic Narrative Research, Education, Discourse Theory, Identity Construction, Social Anthropology, and 22 moreSociology, Nationalism, Post-Colonialism, Central Asian Studies, Kyrgyzstan, Central Eurasian Studies, Central Asia, Postsocialism, Post-Soviet Studies, Discourse Analysis, History textbooks, Ideology and Discourse Theory, Social and Cultural Anthropology, Post-Soviet Regimes, Post-Communist Studies, Informal Economy, Money Lending, Inter ethnic Relations, Intercultural Relations, Russians in Central Asia, Migration Studies, and Environment and Migrationedit
What are ethnic boundaries made of? How do people come to experience such boundaries? Notwithstanding the formidable analytic attention to the role and effects of boundary drawing in social life, such questions are rarely asked. We look... more
What are ethnic boundaries made of? How do people come to experience such boundaries? Notwithstanding the formidable analytic attention to the role and effects of boundary drawing in social life, such questions are rarely asked. We look at the apparently stable boundary between Russians and Kyrgyz villagers in the Issyk-Kul region to trace how its dimensions were naturalized through settler colonialism, Soviet modernization, and post-socialist upheaval. But even if naturalized, the boundary behaves as a " presence absence " whose relevance fluctuates and whose momentary features remain unpredictable, as we demonstrate by focusing on transgressive mixed marriages between Russian and Kyrgyz villagers.
Research Interests: Ethnic Studies, Anthropology, Social Anthropology, Ethnography, Kyrgyz, and 15 moreRace and Ethnicity, Central Asian Studies, Symbolic Boundaries, Ethnology, Post-Soviet Studies, Russian History, Muslim-Christian Relation, Central Asia, Ethnicity, Settler Colonial Studies, Kyrgyzstan, Interethnic Relations, Boundaries, Mixed Marriages, and Russians In Asia
This article explores the links between informal moneylending and aspects of sociality and morality. It documents the moral reasoning and strategizing of two female moneylenders who operate in the radically destabilized context of... more
This article explores the links between informal moneylending and aspects of sociality and morality. It documents the moral reasoning and strategizing of two female moneylenders who operate in the radically destabilized context of post-Soviet Kyrgyzstan. By analyzing these women's lending practices and the way they talk about their experiences, we are able to document in some detail the constitutive intertwinement of morality, sociality, and formality in the workings of credit and debt, and demonstrate how questionable behavior is transformed into moral practice. This in turn highlights important features of the post-Soviet capitalist frontier.
Research Interests: Ethnography, Social and Cultural Anthropology, Economic Anthropology, Postsocialism, Central Asian Studies, and 15 morePost-Soviet Studies, Informal Economy, Central Asia, Frontier Studies, Borders and Frontiers, Moral Economy, Kyrgyzstan, Transition Economies, Moral Reasoning, Money Lending, Credit, Anthropology of Credit and Debt, Moneylenders, Kyrgyz Republic, and Central Asian Societies
This article analyzes the creation of hegemonic discourse in a post-transformation society by examining representations of Soviet socialism in post-Soviet history textbooks and in the discursive practices of history teachers in... more
This article analyzes the creation of hegemonic discourse in a post-transformation society by examining representations of Soviet socialism in post-Soviet history textbooks and in the discursive practices of history teachers in Kyrgyzstan. While the textbooks attempt to fix a new hegemonic discourse about Soviet socialism, they also contain contradictory discourses. History teachers, in turn, have appropriated the discourse of the Kyrgyz nation-state and its modernization, adapting it to their own experiences. Post-Soviet Kyrgyzstan has become a new type of state, where hegemonic discourse on both the official level and in the discursive practices of its citizens is ambivalent and outright contradictory.
Research Interests:
Defining the post-Soviet states’ relationship to the Soviet past has been essential in forming their new national state identities. This article examines, first, how the post-Soviet Kyrgyz state reconstructs its Soviet past on the level... more
Defining the post-Soviet states’ relationship to the Soviet past has been essential in forming their new national state identities. This article examines, first, how the post-Soviet Kyrgyz state reconstructs its Soviet past on the level of official discourse, particularly in school history textbooks, and second, how history teachers—as professionals and private citizens—relate to the official discourse when making sense of the Soviet past. This work illuminates that representations of Soviet socialism in Kyrgyz history textbooks are ambivalent, nuanced, and contradictory, oscillating mainly between two colliding discursive strands of the Soviet Union as a colonial and oppressive power versus the Soviet Union as a nation-and-state building and modernizing state. It also demonstrates how arguing for one or another narrative strand has resulted not only in ambivalent but also in unreconciled contradictory discourses about the Soviet past, thus demonstrating unsuccessful attempts by state ideologists to establish a clear-cut hegemonic discourse about Soviet socialism in the post-Soviet Kyrgyzstani history textbooks. By analysing how history teachers interpret and reconfigure official discourses and individual narratives on the Soviet past, this article argues that the teachers relate to the official discourses ambivalently and cynically, which is reflected in their creative interpretation and negotiation of official textbook texts. It concludes that a post-Soviet nation understood as an imagined community is not a durable but a fragile and temporary imagination.
Research Interests: Discourse Analysis, Russian Studies, Postcolonial Studies, Social and Cultural Anthropology, Nationalism, and 12 morePostsocialism, Subjectivity (Identity Politics), National Identity, Memory Studies, Post-Soviet Studies, Central Asia, Anthropology of the State, Ideology and Discourse Theory, Nostalgia, Ambivalence, Kyrgyzstan, and Nation building and State making
Экономический спад в России и Центральной Азии и упрощение режима въезда, проживания и трудоустройства центральноазиатских мигрантов в России и Казахстане произвели ощутимый эффект на объемы и направления потоков миграции в регионе. С... more
Экономический спад в России и Центральной Азии и упрощение режима въезда, проживания и трудоустройства
центральноазиатских мигрантов в России и Казахстане произвели ощутимый эффект на объемы и направления
потоков миграции в регионе. С одной стороны, сокращение денежных переводов и сложности с получением
стабильного дохода в родных странах стимулируют интерес к новым направлениям миграции, побуждают к
воссоединению семьей, а женщин, ставших основными кормильцами своих семей, подталкивают к отъезду на
заработки за границу. С другой стороны, если новые законные возможности для проживания и работы (введение
патентов в России и Казахстане, вступление Кыргызстана в Евразийский экономический союз) помогли легализовать
статус многим мигрантам из Центральной Азии, то некоторые категории мигрантов по-прежнему остаются в крайне
уязвимом правовом и социально-экономическом положении — особенно те из них, кто был не готов к запрету на
повторный въезд в Россию.
В региональной полевой оценке «Уязвимость мигрантов и потребности интеграции в Центральной Азии: Основные
причины и социально-экономические последствия возвратной миграции», проведенной и опубликованной в
2016 году миссией МОМ ЦА и Библиотекой Первого Президента Республики Казахстан (Назарбаев Центра) в
рамках программы ЮСАИД «Достоинство и права», был выявлен ряд факторов уязвимости, которым подвергались
трудящиеся-мигранты до введения запретов на повторный въезд и после начала их применения; их можно
разделить на правовые (недостаточная информированность о своих правах и эксплуатация), экономические
(снижение доходов и долги) и социально-культурные (зависимость от неформальных социальных сетей в получении
помощи).
В 2017 году последовало более углубленное региональное исследование МОМ ЦА и Библиотеки Первого Президента
Республики Казахстан (Назарбаев Центра), озаглавленное «Уязвимость мигрантов и потребности интеграции в
Центральной Азии: Оценка потребностей мигрантов и общин и управление рисками» (также в рамках программы
ЮСАИД «Достоинство и права»), в котором ставилась цель определить конкретные потребности уязвимых
мигрантов и оценить возможности, имеющиеся у государственных структур и неправительственных организаций,
для преодоления этих факторов уязвимости, а также реализации потенциала для успешной реинтеграции уязвимых
мигрантов в местный рынок труда. Кроме того, были выявлены и взвешены факторы риска, снижающие шансы
мигрантов на реинтеграцию, и последствия этого для их благосостояния. В процессе анализа рисков были приняты
во внимание влияние государственной политики, меры по смягчению шока от получения запрета на повторный
въезд, услуги по трудоустройству и интеграции, доступные в регионах происхождения мигрантов, а также степень
участия родных общин и диаспор.
Региональная полевая оценка 2017 года (Фаза II) «Уязвимость мигрантов и потребности интеграции в Центральной
Азии: Оценка потребностей мигрантов и общин и управление рисками» построена на имеющихся официальных
данных, в ней приводится обзор текущего объема и состава возвратной миграции работников из Центральной Азии
и проводится оценка совокупных изменений в потоках денежных переводов. В работе прослежена многолетняя
динамика различных миграционных потоков и отмечены изменения в сальдо миграции центральноазиатских стран.
В рамках региональной полевой оценки проанализированы экономические условия, определяющие шансы на
интеграцию/реинтеграцию трудящихся-мигрантов, возвращающихся в страны происхождения или переезжающих в Казахстан. Проведен обзор последних изменений в правовых и административных условиях реинтеграции
возвращающихся мигрантов и интеграции трудящихся-мигрантов, представлены долгосрочные предпосылки
для радикализации, отмеченные должностными лицами в правительствах и профильными экспертами в трех
изученных странах.
На основании свидетельств трудящихся-мигрантов из стран Центральной Азии в социологическом компоненте
региональной полевой оценки охарактеризованы различные типы факторов уязвимости, присутствующие
во время миграции и после возвращения домой. В работе выделены наиболее уязвимые группы среди
возвращающихся мигрантов и установлены их неотложные / интеграционные / реинтеграционные потребности.
Более того, в оценке предлагается рамочная основа для понимания возможной связи между факторами уязвимости
мигрантов-запретников (снижение социально-экономического статуса, отчуждение от государства и общины)
и их потенциалом радикализации в долгосрочной перспективе. В исследовании подробно рассматриваются
факторы риска, усиливающие потенциал радикализации различных слоев населения в Центральной Азии, и
выявлены дополнительные факторы риска, которым могут быть подвержены трудящиеся-мигранты. Авторы
оценки подчеркивают необходимость построения доверительных отношений между мигрантами, государством,
диаспорами мигрантов и местными сообществами, чтобы укрепить «иммунитет» мигрантов к экстремистской
идеологии в будущем.
Исследование послужит источником информации для широкого круга заинтересованных сторон (государственных
учреждений, международных и неправительственных организаций, лидеров общин и диаспор), играющих
решающую роль в повышении стандартов защиты прав мигрантов, особенно наиболее уязвимых среди них.
Оно призвано внести вклад в эффективное выявление недостатков и потребностей в процессе выработки
законодательной базы, подготовки оперативных мер и укрепления межведомственного сотрудничества, с
помощью чего можно будет предупредить возникновение факторов уязвимости и найти устойчивые решения по
их полному устранению. В проведении анализа авторы руководствовались принципами Глобального договора
о безопасной, упорядоченной и регулируемой миграции (ГДМ) в соответствии с Повесткой дня в области
устойчивого развития на период до 2030 года с учетом применимых международных норм, принципов и
стандартов. Ключевым элементом ГДМ является повышение уровня эффективной защиты мигрантов, особенно
наиболее уязвимых среди них. Целый ряд тем ГДМ имеют прямое отношение к данному контексту: обеспечение
прав человека всех мигрантов, предотвращение всех форм дискриминации, уменьшение влияния факторов
миграции, а также вопросы неурегулированной миграции, в том числе обеспечение законных каналов миграции,
усиление защиты и оказания помощи уязвимым мигрантам, в том числе жертвам торговли людьми, эксплуатации
и незаконного ввоза.
центральноазиатских мигрантов в России и Казахстане произвели ощутимый эффект на объемы и направления
потоков миграции в регионе. С одной стороны, сокращение денежных переводов и сложности с получением
стабильного дохода в родных странах стимулируют интерес к новым направлениям миграции, побуждают к
воссоединению семьей, а женщин, ставших основными кормильцами своих семей, подталкивают к отъезду на
заработки за границу. С другой стороны, если новые законные возможности для проживания и работы (введение
патентов в России и Казахстане, вступление Кыргызстана в Евразийский экономический союз) помогли легализовать
статус многим мигрантам из Центральной Азии, то некоторые категории мигрантов по-прежнему остаются в крайне
уязвимом правовом и социально-экономическом положении — особенно те из них, кто был не готов к запрету на
повторный въезд в Россию.
В региональной полевой оценке «Уязвимость мигрантов и потребности интеграции в Центральной Азии: Основные
причины и социально-экономические последствия возвратной миграции», проведенной и опубликованной в
2016 году миссией МОМ ЦА и Библиотекой Первого Президента Республики Казахстан (Назарбаев Центра) в
рамках программы ЮСАИД «Достоинство и права», был выявлен ряд факторов уязвимости, которым подвергались
трудящиеся-мигранты до введения запретов на повторный въезд и после начала их применения; их можно
разделить на правовые (недостаточная информированность о своих правах и эксплуатация), экономические
(снижение доходов и долги) и социально-культурные (зависимость от неформальных социальных сетей в получении
помощи).
В 2017 году последовало более углубленное региональное исследование МОМ ЦА и Библиотеки Первого Президента
Республики Казахстан (Назарбаев Центра), озаглавленное «Уязвимость мигрантов и потребности интеграции в
Центральной Азии: Оценка потребностей мигрантов и общин и управление рисками» (также в рамках программы
ЮСАИД «Достоинство и права»), в котором ставилась цель определить конкретные потребности уязвимых
мигрантов и оценить возможности, имеющиеся у государственных структур и неправительственных организаций,
для преодоления этих факторов уязвимости, а также реализации потенциала для успешной реинтеграции уязвимых
мигрантов в местный рынок труда. Кроме того, были выявлены и взвешены факторы риска, снижающие шансы
мигрантов на реинтеграцию, и последствия этого для их благосостояния. В процессе анализа рисков были приняты
во внимание влияние государственной политики, меры по смягчению шока от получения запрета на повторный
въезд, услуги по трудоустройству и интеграции, доступные в регионах происхождения мигрантов, а также степень
участия родных общин и диаспор.
Региональная полевая оценка 2017 года (Фаза II) «Уязвимость мигрантов и потребности интеграции в Центральной
Азии: Оценка потребностей мигрантов и общин и управление рисками» построена на имеющихся официальных
данных, в ней приводится обзор текущего объема и состава возвратной миграции работников из Центральной Азии
и проводится оценка совокупных изменений в потоках денежных переводов. В работе прослежена многолетняя
динамика различных миграционных потоков и отмечены изменения в сальдо миграции центральноазиатских стран.
В рамках региональной полевой оценки проанализированы экономические условия, определяющие шансы на
интеграцию/реинтеграцию трудящихся-мигрантов, возвращающихся в страны происхождения или переезжающих в Казахстан. Проведен обзор последних изменений в правовых и административных условиях реинтеграции
возвращающихся мигрантов и интеграции трудящихся-мигрантов, представлены долгосрочные предпосылки
для радикализации, отмеченные должностными лицами в правительствах и профильными экспертами в трех
изученных странах.
На основании свидетельств трудящихся-мигрантов из стран Центральной Азии в социологическом компоненте
региональной полевой оценки охарактеризованы различные типы факторов уязвимости, присутствующие
во время миграции и после возвращения домой. В работе выделены наиболее уязвимые группы среди
возвращающихся мигрантов и установлены их неотложные / интеграционные / реинтеграционные потребности.
Более того, в оценке предлагается рамочная основа для понимания возможной связи между факторами уязвимости
мигрантов-запретников (снижение социально-экономического статуса, отчуждение от государства и общины)
и их потенциалом радикализации в долгосрочной перспективе. В исследовании подробно рассматриваются
факторы риска, усиливающие потенциал радикализации различных слоев населения в Центральной Азии, и
выявлены дополнительные факторы риска, которым могут быть подвержены трудящиеся-мигранты. Авторы
оценки подчеркивают необходимость построения доверительных отношений между мигрантами, государством,
диаспорами мигрантов и местными сообществами, чтобы укрепить «иммунитет» мигрантов к экстремистской
идеологии в будущем.
Исследование послужит источником информации для широкого круга заинтересованных сторон (государственных
учреждений, международных и неправительственных организаций, лидеров общин и диаспор), играющих
решающую роль в повышении стандартов защиты прав мигрантов, особенно наиболее уязвимых среди них.
Оно призвано внести вклад в эффективное выявление недостатков и потребностей в процессе выработки
законодательной базы, подготовки оперативных мер и укрепления межведомственного сотрудничества, с
помощью чего можно будет предупредить возникновение факторов уязвимости и найти устойчивые решения по
их полному устранению. В проведении анализа авторы руководствовались принципами Глобального договора
о безопасной, упорядоченной и регулируемой миграции (ГДМ) в соответствии с Повесткой дня в области
устойчивого развития на период до 2030 года с учетом применимых международных норм, принципов и
стандартов. Ключевым элементом ГДМ является повышение уровня эффективной защиты мигрантов, особенно
наиболее уязвимых среди них. Целый ряд тем ГДМ имеют прямое отношение к данному контексту: обеспечение
прав человека всех мигрантов, предотвращение всех форм дискриминации, уменьшение влияния факторов
миграции, а также вопросы неурегулированной миграции, в том числе обеспечение законных каналов миграции,
усиление защиты и оказания помощи уязвимым мигрантам, в том числе жертвам торговли людьми, эксплуатации
и незаконного ввоза.
Research Interests:
The combination of economic downturn in Russia and Central Asia and the facilitation of conditions for entry, residence and employment of Central Asian migrants in Russia and Kazakhstan has had significant impact on the volume and... more
The combination of economic downturn in Russia and Central Asia and the facilitation of conditions for entry,
residence and employment of Central Asian migrants in Russia and Kazakhstan has had significant impact on
the volume and directions of migration flows in the region. On the one hand, declining remittances and difficulties
in securing sustainable income in their home countries have stimulated greater interest in new destinations,
pressure for family reunification or women becoming the primary breadwinners taking up the migration
route. On the other hand, while new legal opportunities (introduction of patents in Russia and Kazakhstan, Kyrgyzstan’s
accession to the Eurasian Economic Union) have helped regularize the status of many Central Asian
migrants, certain categories of migrants remain particularly vulnerable in legal and socioeconomic terms – in
particular, those who were unprepared for the imposition of a re-entry ban to Russia.
The IOM CA/Library of the First President of the Republic of Kazakhstan (Nazarbayev Center)/USAID Dignity and
Rights regional field assessment “Migrant Vulnerabilities and Integration Needs in Central Asia: Root Causes,
Social and Economic Impact of Return Migration”, published in 2016, identified a range of vulnerabilities, to
which migrant workers were subject prior to and following the imposition of re-entry bans: legal (inadequate
rights awareness and exposure to exploitation), economic (reduced income and indebtedness) and socio-cultural
(reliance on informal networks for support).
The IOM CA/Library of the First President of the Republic of Kazakhstan (Nazarbayev Center)/USAID Dignity and
Rights in-depth regional field assessment, which followed in 2017 on “Migrant Vulnerabilities and Integration
Needs in Central Asia: Assessing migrants’ and community needs and managing risks”, is seeking to establish
the precise needs of vulnerable migrants and capacities of state institutions and non-state entities to address
these vulnerabilities and leveraging the potential for the vulnerable migrants’ successful re-integration into the
local labour market. In addition, risk factors limiting chances for migrants’ re-integration and implications for
their welfare were identified and weighted. The risk analysis considers the impact of state policies, measures
aiming to reduce shock of re-entry bans, employment and integration services in the regions of migrants’ origin
as well as the involvement of home and diaspora communities.
The IOM CA/Library of the First President of the Republic of Kazakhstan (Nazarbayev Center)/USAID Dignity
and Rights (DAR) Regional Field Assessment 2017 (Phase II) on “Migrant Vulnerabilities and Integration Needs
in Central Asia: Assessing migrants’ and community needs and managing risks” is based on the available official
data and has covered the current volume and composition of return migration of Central Asian workers and
assessed the overall change in the flows of remittances. It has also tracked the long-term dynamics of various
migrant flows and indicated changes in migration balance of Central Asian countries. The regional field assessment
has analyzed the economic conditions determining chances of integration/reintegration of migrant
workers returning to countries of origin or moving to Kazakhstan. It has reviewed recent changes in legal
and administrative conditions for returnees’ re-integration and migrant workers’ integration and presented term grounds for radicalization, which have been noted by government officials and experts on the issue
in the three countries under study.
The sociological component of the regional field assessment identified various types of vulnerabilities, reported
by Central Asian migrant workers while in migration and upon return. It has indicated most vulnerable
groups among returning migrants and identified their immediate/integration/reintegration needs. Moreover,
the assessment has provided a framework for understanding the possible link between re-entry banned migrants’
vulnerabilities (deterioration of socio-economic status, alienation from the state and community) and
their long-term radicalization potential. It has also elaborated risk factors, which increase the potential for radicalization
of various population segments in Central Asia and identified additional risk factors, which may affect
migrant workers. It has emphasized the need for building trust between migrants, the state, migrant diasporas
and local communities so as to build migrants’ long-term resilience to extremist messaging.
The analysis serves to inform a wide variety of instrumental stakeholders (state institutions, international and
non-governmental organizations, community and diaspora leaders) in raising the level of protection of migrants’
rights, especially the most vulnerable ones. It seeks to contribute to the effective identification of gaps
and needs in elaborating the legal framework, developing operational measures and enhancing institutional
cooperation that would help prevent, address and sustainably resolve migrant vulnerabilities. It is guided by
the principles of the Global Compact for Safe, Orderly and Regular Migration (GCM) in line with the 2030 Sustainable
Development Agenda by referring to relevant international norms, principles and standards. A crucial
element of the GCM is raising the level of effective protection to migrants, especially the most vulnerable ones.
Several GCM themes are of direct significance in this context: ensuring human rights of all migrants, preventing
all forms of discrimination, addressing drivers of migration as well as issues related to irregular migration,
including provision of regular pathways, and enhancing protection and assistance rendered to vulnerable migrants,
including victims of trafficking, exploitation and smuggling.
residence and employment of Central Asian migrants in Russia and Kazakhstan has had significant impact on
the volume and directions of migration flows in the region. On the one hand, declining remittances and difficulties
in securing sustainable income in their home countries have stimulated greater interest in new destinations,
pressure for family reunification or women becoming the primary breadwinners taking up the migration
route. On the other hand, while new legal opportunities (introduction of patents in Russia and Kazakhstan, Kyrgyzstan’s
accession to the Eurasian Economic Union) have helped regularize the status of many Central Asian
migrants, certain categories of migrants remain particularly vulnerable in legal and socioeconomic terms – in
particular, those who were unprepared for the imposition of a re-entry ban to Russia.
The IOM CA/Library of the First President of the Republic of Kazakhstan (Nazarbayev Center)/USAID Dignity and
Rights regional field assessment “Migrant Vulnerabilities and Integration Needs in Central Asia: Root Causes,
Social and Economic Impact of Return Migration”, published in 2016, identified a range of vulnerabilities, to
which migrant workers were subject prior to and following the imposition of re-entry bans: legal (inadequate
rights awareness and exposure to exploitation), economic (reduced income and indebtedness) and socio-cultural
(reliance on informal networks for support).
The IOM CA/Library of the First President of the Republic of Kazakhstan (Nazarbayev Center)/USAID Dignity and
Rights in-depth regional field assessment, which followed in 2017 on “Migrant Vulnerabilities and Integration
Needs in Central Asia: Assessing migrants’ and community needs and managing risks”, is seeking to establish
the precise needs of vulnerable migrants and capacities of state institutions and non-state entities to address
these vulnerabilities and leveraging the potential for the vulnerable migrants’ successful re-integration into the
local labour market. In addition, risk factors limiting chances for migrants’ re-integration and implications for
their welfare were identified and weighted. The risk analysis considers the impact of state policies, measures
aiming to reduce shock of re-entry bans, employment and integration services in the regions of migrants’ origin
as well as the involvement of home and diaspora communities.
The IOM CA/Library of the First President of the Republic of Kazakhstan (Nazarbayev Center)/USAID Dignity
and Rights (DAR) Regional Field Assessment 2017 (Phase II) on “Migrant Vulnerabilities and Integration Needs
in Central Asia: Assessing migrants’ and community needs and managing risks” is based on the available official
data and has covered the current volume and composition of return migration of Central Asian workers and
assessed the overall change in the flows of remittances. It has also tracked the long-term dynamics of various
migrant flows and indicated changes in migration balance of Central Asian countries. The regional field assessment
has analyzed the economic conditions determining chances of integration/reintegration of migrant
workers returning to countries of origin or moving to Kazakhstan. It has reviewed recent changes in legal
and administrative conditions for returnees’ re-integration and migrant workers’ integration and presented term grounds for radicalization, which have been noted by government officials and experts on the issue
in the three countries under study.
The sociological component of the regional field assessment identified various types of vulnerabilities, reported
by Central Asian migrant workers while in migration and upon return. It has indicated most vulnerable
groups among returning migrants and identified their immediate/integration/reintegration needs. Moreover,
the assessment has provided a framework for understanding the possible link between re-entry banned migrants’
vulnerabilities (deterioration of socio-economic status, alienation from the state and community) and
their long-term radicalization potential. It has also elaborated risk factors, which increase the potential for radicalization
of various population segments in Central Asia and identified additional risk factors, which may affect
migrant workers. It has emphasized the need for building trust between migrants, the state, migrant diasporas
and local communities so as to build migrants’ long-term resilience to extremist messaging.
The analysis serves to inform a wide variety of instrumental stakeholders (state institutions, international and
non-governmental organizations, community and diaspora leaders) in raising the level of protection of migrants’
rights, especially the most vulnerable ones. It seeks to contribute to the effective identification of gaps
and needs in elaborating the legal framework, developing operational measures and enhancing institutional
cooperation that would help prevent, address and sustainably resolve migrant vulnerabilities. It is guided by
the principles of the Global Compact for Safe, Orderly and Regular Migration (GCM) in line with the 2030 Sustainable
Development Agenda by referring to relevant international norms, principles and standards. A crucial
element of the GCM is raising the level of effective protection to migrants, especially the most vulnerable ones.
Several GCM themes are of direct significance in this context: ensuring human rights of all migrants, preventing
all forms of discrimination, addressing drivers of migration as well as issues related to irregular migration,
including provision of regular pathways, and enhancing protection and assistance rendered to vulnerable migrants,
including victims of trafficking, exploitation and smuggling.
Research Interests:
The issue of environmental migration is relatively new on the international community’s agenda and gaining increased attention worldwide in the context of global climate change. In several parts of the world, recent research initiatives... more
The issue of environmental migration is relatively new on the international community’s agenda and gaining
increased attention worldwide in the context of global climate change. In several parts of the world, recent
research initiatives are currently deepening our understanding of the complex interactions between the environment,
climate change and migration dynamics, which in turn allows to develop and implement effective
policies aiming to mitigate the negative consequences of forced environmentally induced migration.
However, in Central Asia and in Kyrgyzstan in particular, the issue has received little attention from both researchers
and policymakers. This dearth of awareness, knowledge, data and political will needs to be addressed,
especially considering that due to its geographical and socio-economic characteristics, Kyrgyzstan is
highly vulnerable to several migration-impacting environmental phenomena. Indeed, this research has demonstrated
that sudden-onset natural disasters such as landslides and floods, as well as progressive phenomena
such as land degradation and water stress, do affect migration decisions at the individual and household levels,
whether by forcing people to move because of danger and destructions, or by slowly enticing them to do so
due to negative impacts on livelihoods and subsistence strategies.
The main conclusion of this research can be summarized by the fact that even though migration in Kyrgyzstan
remains mostly economically motivated, environment and climate related factors do play a significant role in
migration dynamics. Indeed, economic push factors of migration often have strong but hidden environmental
causes. This is partly due to the fact that Kyrgyzstan’s rural population’s livelihood strategies are highly sensitive
to environmental and climate changes. Indeed, the high economic dependency on few economic activities
such as agriculture and animal husbandry increases the population’s vulnerability to environmental changes
and shocks.
In order to cope with environmental problems negatively affecting livelihoods, individuals and households often
use international and internal labour migration as an adaptation strategy to increase income. This phenomenon
entails both negative and positive consequences for rural communities. On the one hand, it allows households
to increase their income and provides the youth with new opportunities to gain skills and independence.
On the other hand, international labour migration causes an array of social problems in rural communities,
such as the “children left behind” phenomenon (see chapter 5). Overall, international labour migration does
not seem to significantly contribute to the development of the country’s rural areas. Indeed, remittances sent
home by labour migrants are often spent for immediate consumption rather than for investment. In regions
such as Naryn, remittances are often used for household relocation to more environmentally friendly places, a
phenomenon causing slow but progressive depopulation of some areas.
Additionally, labour migration used as an adaptation strategy to environmental problems often entails negative
“reverse effects” on the environment. The most illustrative example of such phenomena is the increased quantity
of livestock purchased by households with resources from labour migration. This high number of livestock
in turn contributes to migration impacting processes such as land degradation, overgrazing and landslides,
which are particularly acute in the country’s southern regions.
This research also uncovered a paradox concerning migration decision processes associated with dangerous
environmental factors such as landslides, which claim lives almost every year in Kyrgyzstan. Indeed, even
though most people living in dangerous locations are well aware of risks and dangers, only a minority decides
to migrate to safer areas despite the availability of state assistance to do so. This is mostly due to the widespread
perception that areas intended for relocation are less advantageous in terms of livelihood opportunities
than their actual place of residence. The fear of losing social ties also plays an important role in the decision
to continue living in dangerous places. Thus, there is a dire need for a more comprehensive approach in resettlement
procedures, which would include an increased sensitivity to livelihoods and subsistence strategies, as
well as to social and cultural factors.
Considering the challenges related to the impacts of both natural disasters and progressive environmental
phenomena on migration dynamics in Kyrgyzstan, targeted interventions in a wide range of sectors are needed
in order to 1) mitigate the negative impacts of environment and climate factors on migration; 2) increase the
adaptive capacity of individuals, households and communities to these factors and 3) promote and facilitate
well managed, voluntary and planned migration as an adaptation strategy to a changing environment and climate
(chapter 7).
increased attention worldwide in the context of global climate change. In several parts of the world, recent
research initiatives are currently deepening our understanding of the complex interactions between the environment,
climate change and migration dynamics, which in turn allows to develop and implement effective
policies aiming to mitigate the negative consequences of forced environmentally induced migration.
However, in Central Asia and in Kyrgyzstan in particular, the issue has received little attention from both researchers
and policymakers. This dearth of awareness, knowledge, data and political will needs to be addressed,
especially considering that due to its geographical and socio-economic characteristics, Kyrgyzstan is
highly vulnerable to several migration-impacting environmental phenomena. Indeed, this research has demonstrated
that sudden-onset natural disasters such as landslides and floods, as well as progressive phenomena
such as land degradation and water stress, do affect migration decisions at the individual and household levels,
whether by forcing people to move because of danger and destructions, or by slowly enticing them to do so
due to negative impacts on livelihoods and subsistence strategies.
The main conclusion of this research can be summarized by the fact that even though migration in Kyrgyzstan
remains mostly economically motivated, environment and climate related factors do play a significant role in
migration dynamics. Indeed, economic push factors of migration often have strong but hidden environmental
causes. This is partly due to the fact that Kyrgyzstan’s rural population’s livelihood strategies are highly sensitive
to environmental and climate changes. Indeed, the high economic dependency on few economic activities
such as agriculture and animal husbandry increases the population’s vulnerability to environmental changes
and shocks.
In order to cope with environmental problems negatively affecting livelihoods, individuals and households often
use international and internal labour migration as an adaptation strategy to increase income. This phenomenon
entails both negative and positive consequences for rural communities. On the one hand, it allows households
to increase their income and provides the youth with new opportunities to gain skills and independence.
On the other hand, international labour migration causes an array of social problems in rural communities,
such as the “children left behind” phenomenon (see chapter 5). Overall, international labour migration does
not seem to significantly contribute to the development of the country’s rural areas. Indeed, remittances sent
home by labour migrants are often spent for immediate consumption rather than for investment. In regions
such as Naryn, remittances are often used for household relocation to more environmentally friendly places, a
phenomenon causing slow but progressive depopulation of some areas.
Additionally, labour migration used as an adaptation strategy to environmental problems often entails negative
“reverse effects” on the environment. The most illustrative example of such phenomena is the increased quantity
of livestock purchased by households with resources from labour migration. This high number of livestock
in turn contributes to migration impacting processes such as land degradation, overgrazing and landslides,
which are particularly acute in the country’s southern regions.
This research also uncovered a paradox concerning migration decision processes associated with dangerous
environmental factors such as landslides, which claim lives almost every year in Kyrgyzstan. Indeed, even
though most people living in dangerous locations are well aware of risks and dangers, only a minority decides
to migrate to safer areas despite the availability of state assistance to do so. This is mostly due to the widespread
perception that areas intended for relocation are less advantageous in terms of livelihood opportunities
than their actual place of residence. The fear of losing social ties also plays an important role in the decision
to continue living in dangerous places. Thus, there is a dire need for a more comprehensive approach in resettlement
procedures, which would include an increased sensitivity to livelihoods and subsistence strategies, as
well as to social and cultural factors.
Considering the challenges related to the impacts of both natural disasters and progressive environmental
phenomena on migration dynamics in Kyrgyzstan, targeted interventions in a wide range of sectors are needed
in order to 1) mitigate the negative impacts of environment and climate factors on migration; 2) increase the
adaptive capacity of individuals, households and communities to these factors and 3) promote and facilitate
well managed, voluntary and planned migration as an adaptation strategy to a changing environment and climate
(chapter 7).
Research Interests:
Вопрос экологической миграции является сравнительно новым в повестке дня международного сооб- щества и приобретает все большее внимание по всему миру в контексте глобального изменения кли- мата. В некоторых частях мира недавние... more
Вопрос экологической миграции является сравнительно новым в повестке дня международного сооб-
щества и приобретает все большее внимание по всему миру в контексте глобального изменения кли-
мата. В некоторых частях мира недавние исследовательские инициативы углубляют наше современное
понимание сложного взаимодействия между окружающей средой, изменением климата и динамикой
миграции, что, в свою очередь, позволяет разработать и внедрить эффективную политику, направлен-
ную на смягчение отрицательных последствий вынужденной экологически обусловленной миграции.
Тем не менее в Центральной Азии и в Кыргызстане в частности вопрос получил недостаточно внимания
как со стороны исследователей, так и со стороны политиков. Необходимо решить вопросы, связанные
с такой нехваткой осведомленности, знаний, данных и политической воли, в особенности, учитывая
тот факт, что вследствие своих географических и социально-экономических характеристик Кыргызстан
крайне уязвим перед рядом экологических явлений, влияющих на миграцию. Действительно, данное
исследование продемонстрировало, что внезапно возникающие стихийные бедствия, такие как ополз-
ни и наводнения, а также прогрессирующие явления, такие как деградация земель и дефицит воды,
влияют на решения по миграции на уровне физических лиц и домохозяйств, либо вынуждая людей
переезжать из-за опасностей и разрушений, либо постепенно побуждая их переезжать из-за отрица-
тельного воздействия на стратегии жизнедеятельности и жизнеобеспечения.
Основное заключение данного исследования можно обобщить тем фактом, что хотя миграция в Кыр-
гызстане остается экономически мотивированной, в большинстве случаев факторы, связанные с окру-
жающей средой и климатом, играют важную роль в динамике миграции. В самом деле, экономические
движущие факторы миграции часто имеют веские, но скрытые экологические причины. Это происходит
отчасти вследствие того, что стратегии жизнеобеспечения сельского населения Кыргызстана являют-
ся весьма чувствительными к экологическим и климатическим изменениям. Действительно, высокая
экономическая зависимость от некоторых видов экономической деятельности, таких как сельское хо-
зяйство и животноводство, повышает уязвимость населения перед экологическими изменениями и шо-
ками.
С целью преодоления экологических проблем, отрицательно влияющих на жизнедеятельность, физи-
ческие лица и домохозяйства часто используют международную и внутреннюю трудовую миграцию в
качестве адаптационной стратегии для увеличения дохода. Данное явление включает как отрицатель-
ные, так и положительные последствия для сельских общин. С одной стороны, оно позволяет домо-
хозяйствам увеличить свои доходы и предоставляет молодежи новые возможности для приобретения
навыков и независимости. С другой стороны, международная трудовая миграция приводит к ряду соци-
альных проблем в сельских общинах, таким как явление «покинутых детей» (см. глава 5). В целом меж-
дународная трудовая миграция, как представляется, не вносит значительный вклад в развитие сельских
регионов страны. В самом деле, денежные переводы, отправленные домой трудовыми мигрантами,
чаще расходуются на немедленное потребление, чем на инвестиции. В таких регионах, как Нарын, де-
нежные переводы часто используются для переселения домохозяйства на более экологически благо-
приятные места проживания – явление, приводящее к медленному, но постепенному уменьшению на-
селения в некоторых районах.
Кроме того, трудовая миграция, используемая в качестве стратегии адаптации к экологическим пробле-
мам, часто включает отрицательное «обратное воздействие» на окружающую среду. Наиболее нагляд-
ным примером такого явления является увеличение поголовья скота, купленного домохозяйствами с
помощью денежных средств от трудовой миграции. Столь большое поголовье скота, в свою очередь,
влияет на такие процессы, оказывающие воздействие на миграцию, как, например, деградация земель,
чрезмерный выпас на пастбищах и оползни, которые являются особо актуальными для южных регионов
страны.
Данное исследование также раскрыло парадокс, касающийся процессов принятия решений по мигра-
ции, связанных с опасными экологическими факторами, такими как оползни, которые почти ежегодно
уносят жизни в Кыргызстане. Действительно, хотя большинство людей, проживающих в опасных мест-
ностях, хорошо осведомлено о рисках и опасностях, только малая часть из них переселяется в более
безопасные районы, несмотря на доступность помощи со стороны государства для этой цели. Это, глав-
ным образом, происходит из-за распространенного мнения о том, что районы, предназначенные для
переселения, являются менее благоприятными с точки зрения возможностей жизнедеятельности, чем
их текущее место жительства. Страх потери социальных связей также играет важную роль при принятии
решения о продолжении проживания в опасных местах. Таким образом, существует острая необходи-
мость во всестороннем подходе к процедурам переселения, которые включали бы повышение ориенти-
рованности на стратегии жизнедеятельности и жизнеобеспечения, а также на социальные и культурные
факторы.
Учитывая вызовы, связанные с воздействием стихийных бедствий и прогрессирующих экологических
явлений на динамику миграции в Кыргызстане, требуются целевые вмешательства по широкому ряду
секторов для 1) смягчения отрицательного воздействия экологических и климатических факторов на ми-
грацию; 2) повышения адаптационного потенциала физических лиц, домохозяйств и общин к данным
факторам и 3) продвижения и содействия эффективно регулируемой, добровольной и плановой мигра-
ции как стратегии адаптации к изменяющимся окружающей среде и климату (глава 7).
щества и приобретает все большее внимание по всему миру в контексте глобального изменения кли-
мата. В некоторых частях мира недавние исследовательские инициативы углубляют наше современное
понимание сложного взаимодействия между окружающей средой, изменением климата и динамикой
миграции, что, в свою очередь, позволяет разработать и внедрить эффективную политику, направлен-
ную на смягчение отрицательных последствий вынужденной экологически обусловленной миграции.
Тем не менее в Центральной Азии и в Кыргызстане в частности вопрос получил недостаточно внимания
как со стороны исследователей, так и со стороны политиков. Необходимо решить вопросы, связанные
с такой нехваткой осведомленности, знаний, данных и политической воли, в особенности, учитывая
тот факт, что вследствие своих географических и социально-экономических характеристик Кыргызстан
крайне уязвим перед рядом экологических явлений, влияющих на миграцию. Действительно, данное
исследование продемонстрировало, что внезапно возникающие стихийные бедствия, такие как ополз-
ни и наводнения, а также прогрессирующие явления, такие как деградация земель и дефицит воды,
влияют на решения по миграции на уровне физических лиц и домохозяйств, либо вынуждая людей
переезжать из-за опасностей и разрушений, либо постепенно побуждая их переезжать из-за отрица-
тельного воздействия на стратегии жизнедеятельности и жизнеобеспечения.
Основное заключение данного исследования можно обобщить тем фактом, что хотя миграция в Кыр-
гызстане остается экономически мотивированной, в большинстве случаев факторы, связанные с окру-
жающей средой и климатом, играют важную роль в динамике миграции. В самом деле, экономические
движущие факторы миграции часто имеют веские, но скрытые экологические причины. Это происходит
отчасти вследствие того, что стратегии жизнеобеспечения сельского населения Кыргызстана являют-
ся весьма чувствительными к экологическим и климатическим изменениям. Действительно, высокая
экономическая зависимость от некоторых видов экономической деятельности, таких как сельское хо-
зяйство и животноводство, повышает уязвимость населения перед экологическими изменениями и шо-
ками.
С целью преодоления экологических проблем, отрицательно влияющих на жизнедеятельность, физи-
ческие лица и домохозяйства часто используют международную и внутреннюю трудовую миграцию в
качестве адаптационной стратегии для увеличения дохода. Данное явление включает как отрицатель-
ные, так и положительные последствия для сельских общин. С одной стороны, оно позволяет домо-
хозяйствам увеличить свои доходы и предоставляет молодежи новые возможности для приобретения
навыков и независимости. С другой стороны, международная трудовая миграция приводит к ряду соци-
альных проблем в сельских общинах, таким как явление «покинутых детей» (см. глава 5). В целом меж-
дународная трудовая миграция, как представляется, не вносит значительный вклад в развитие сельских
регионов страны. В самом деле, денежные переводы, отправленные домой трудовыми мигрантами,
чаще расходуются на немедленное потребление, чем на инвестиции. В таких регионах, как Нарын, де-
нежные переводы часто используются для переселения домохозяйства на более экологически благо-
приятные места проживания – явление, приводящее к медленному, но постепенному уменьшению на-
селения в некоторых районах.
Кроме того, трудовая миграция, используемая в качестве стратегии адаптации к экологическим пробле-
мам, часто включает отрицательное «обратное воздействие» на окружающую среду. Наиболее нагляд-
ным примером такого явления является увеличение поголовья скота, купленного домохозяйствами с
помощью денежных средств от трудовой миграции. Столь большое поголовье скота, в свою очередь,
влияет на такие процессы, оказывающие воздействие на миграцию, как, например, деградация земель,
чрезмерный выпас на пастбищах и оползни, которые являются особо актуальными для южных регионов
страны.
Данное исследование также раскрыло парадокс, касающийся процессов принятия решений по мигра-
ции, связанных с опасными экологическими факторами, такими как оползни, которые почти ежегодно
уносят жизни в Кыргызстане. Действительно, хотя большинство людей, проживающих в опасных мест-
ностях, хорошо осведомлено о рисках и опасностях, только малая часть из них переселяется в более
безопасные районы, несмотря на доступность помощи со стороны государства для этой цели. Это, глав-
ным образом, происходит из-за распространенного мнения о том, что районы, предназначенные для
переселения, являются менее благоприятными с точки зрения возможностей жизнедеятельности, чем
их текущее место жительства. Страх потери социальных связей также играет важную роль при принятии
решения о продолжении проживания в опасных местах. Таким образом, существует острая необходи-
мость во всестороннем подходе к процедурам переселения, которые включали бы повышение ориенти-
рованности на стратегии жизнедеятельности и жизнеобеспечения, а также на социальные и культурные
факторы.
Учитывая вызовы, связанные с воздействием стихийных бедствий и прогрессирующих экологических
явлений на динамику миграции в Кыргызстане, требуются целевые вмешательства по широкому ряду
секторов для 1) смягчения отрицательного воздействия экологических и климатических факторов на ми-
грацию; 2) повышения адаптационного потенциала физических лиц, домохозяйств и общин к данным
факторам и 3) продвижения и содействия эффективно регулируемой, добровольной и плановой мигра-
ции как стратегии адаптации к изменяющимся окружающей среде и климату (глава 7).