Alexander A . Kochekovsky

Статья предлагает обзорную характеристику «несоветской медиевистики», сложившейся в противовес официозному марксистско-ленинскому направлению исторической науки в СССР. Автор стремится выделить её основные особенности, объединяющие исследователей разных поколений и разного толка, а также параллели с западными течениями второй половины XX в., связанными с постструктурализмом и постмодернизмом. Отдельное внимание уделено постсоветской полемике вокруг задач исторических наук и роли в ней альманаха «Казус».

Аннотация. В статье рассматривается обращение философии
и литературной критики ХХ в. к проблеме аллегории и связь
этой темы с проблемой темпоральности. Основное внимание
уделяется концепциям Вальтера Беньямина и Жиля Делёза,
для определения их теоретического контекста и развития в по-
следующие периоды анализируются тексты Э. Блоха, Р. Барта,
П. де Мана, Ф. Анкерсмита, Ж. Диди-Юбермана, М. Э. Холли
и др. Также рассматривается связь концепций аллегории как
темпоральности с эмпирическим материалом Ренессанса, ба-
рокко и романтизма, на котором они очень часто основаны.
Предлагается вывод о том, что, несмотря на разнообразие спо-
собов этой концептуализации, общим местом для всех авторов
становится действие в аллегории анахронизма, превращение ее
в самостоятельную темпоральную структуру, заключающую в
себе литературный опыт преодоления линейности времени.

// Иллюзорные миры и медиумические практики в пространстве культуры: Тезисы и материалы Всероссийской конференции с международным участием. Москва, РАНХиГС, 1–2 декабря 2017 / Cост. и ред.: Н.В. Петров, О.Б. Христофорова. М.: Издательский дом «Дело», 2017. С. 90-94.

Центральной проблемой статьи является специфика дипломатической переписки XVI в. и, как следствие, неоднозначность отнесения ряда примеров из переписки Ивана Грозного к сфере дипломатии или их исключения из нее. В случае дипломатии Ивана Грозного к специфике средневековой дипломатии как взаимоотношения авторитетов и харизмы конкретных правителей, а не двух независимых и равных субъектов международного права (как это сложится к раннему Новому времени) добавляется существование двух линий дипломатической переписки — с правителями Европы и условного «Востока». В центре внимания статьи находится феномен экстраполяции модели переписки, принятой в сношениях Московского государства с преемниками Золотой Орды, на переписку с европейскими правителями, в случаях, когда Иван считал своего «западного» контрагента недостаточно достойным для использования равного с собой статуса и использовал в посланиях такому контрагенту элементы переписки с преемниками Золотой Орды, занимавшими к этому моменту более низкий и граничащий с зависимым статус в иерархии государств, существовавшей в посольской службе. В статье делаются выводы о значении этих примеров для теоретической проблемы определения границ корпуса посланий Ивана, показывающие, что пограничность статуса адресата Ивана между дипломатическим контрагентом и «вассалом» является неотъемлемой частью того, как осмыслялась дипломатия в Московском государстве XVI в.

Аннотация издателя:
Возможна ли академическая научная позиция по таким вопросам, как «библиотека Ивана Грозного»? Является ли эта тема научной? В статье рассматривается история дискуссии о «библиотеке Ивана Грозного», участие в которой принимали самые разнообразные авторы – от несомненного маргинала И.Я. Стеллецкого до вполне респектабельных специалистов по Древней Руси, таких, как М.Н. Тихомиров. В ходе статьи идея «библиотеки Ивана Грозного» подвергается радикальному переосмыслению: «библиотека Ивана Грозного», если понимать её не как объект кладоискательства, а как возможность реконструировать круг чтения царя и бытование в Московской Руси зарубежной литературы, оказывается вполне легитимным предметом научного исследования.

Among the great number of ways of proposing innovations and speaking about them, utopia is one of the most interesting, because of its borderline status between fiction and a project to be carried out. This characteristic of utopia was of key importance for Renaissance and Baroque, because these cultures would highly appreciate text as a cognitive tool. Enchantment by text, translation practices, reading and writing brought humanists to the interpretation of verbal creativity as, in a way, making a world of your own. This interpretation made scholars wonder, whether the utopias of 16 th-17 th centuries were projects intended for implementation, or just a kind of literary play, tightly intertwined with humanists' writing activity and their interest in antiquity and reconstruction or 'deconstruction' of it [Hexter 1973; Skinner 2014]. The latter theory is often counterposed to Marxist interpretations of utopian literature by T. More, A.F. Doni, T. Campanella etc. as predecessors of utopian socialism and commune-building; focussing on the literary character of renaissance utopias, this theory rejects anachronistic readings and appeals to the historical context and its specifics. Here I am going to show that these very specifics make utopian texts of early modern era meaningful for contemporary political philosophy (not Marxist, anyway) and for intellectual history, which involves considering topicality of historical sources for contemporary humanitarian studies and theories [LaCapra 1983]. The key factor of this importance is the function of text in the intellectual culture of 16 th-17 th centuries. This function and the way it worked within the topics of utopia reveals the significance of both of them for the principle of hope by E. Bloch, for the implications of allegory in theories by W. Benjamin and G. Deleuze, for the aesthetical politics and the sublime experience by F. Ankersmit. Generally speaking, the aim of this paper is to suggest the ways for elaborating, by exploration of Renaissance and Baroque utopian discourses, the links between political philosophy and the linguistic turn.