- Urban Studies, Folkloristics, Ancient myth and religion, Soviet Union (History), Animals in Myth (Anthrozoology), Культурология, and 32 moreStalin and Stalinism, Soviet Visual Culture, Soviet Folklore, Anthropology of Money, Post-Socialist Societies, Ethnography, Stalinist Myth Creation, Soviet Mythology, Mythology And Folklore, Culture in the Soviet Union, Soviet History, Post-Soviet Studies, Anthropology of Socialism and Postsocialism, Post-Colonialism, Structuralism/Post-Structuralism, Jokelore, Social and Cultural Anthropology, Turkic & Altaic Studies, Mongolian Studies, Ethnology, Onomastics, Fieldwork in Anthropology, фольклористика, Монголия, Сибирь, культурная антропология, историческая мифология, лингвистика, когнитивная лингвистика, Anthropology, Postcolonial Studies, and Orientalismedit
О разнице между зомби фольклорным и зомби в киноиндустрии
Research Interests:
Внимание! Этот текст-русский черновик статьи "Our Shmuck": Russian Folklore about American Elections, которая была сдана в печать в 2016 году, вышла в 2020. The Journal of American Folklore. Vol. 133, No. 530, Critical Folkloristics Today... more
Внимание! Этот текст-русский черновик статьи "Our Shmuck": Russian Folklore about American Elections, которая была сдана в печать в 2016 году, вышла в 2020. The Journal of American Folklore. Vol. 133, No. 530, Critical Folkloristics Today (Fall 2020), pp. 452-470
Статья посвящена русским шуткам про американские выборы 2016: почему они возникают, какие самые популярные?
Статья посвящена русским шуткам про американские выборы 2016: почему они возникают, какие самые популярные?
Research Interests:
This is a preprint version, submitted in 2016, published in 2020, "The Journal of American Folklore" Vol. 133, No. 530, Critical Folkloristics Today (Fall 2020), pp. 452-470 https://www.jstor.org/stable/10.5406/jamerfolk.133.issue-530... more
This is a preprint version, submitted in 2016, published in 2020, "The Journal of American Folklore"
Vol. 133, No. 530, Critical Folkloristics Today (Fall 2020), pp. 452-470
https://www.jstor.org/stable/10.5406/jamerfolk.133.issue-530
Throughout the course of the presidential elections, hundreds of jokes dealing with that topic have appeared on the English-speaking Internet. It was quite likely that Russian folklore would simply exploit translations of existing American texts. However, the statistical and semantic analysis of the corpus of jokes, which appeared in the Russian social media during the first two weeks after the said elections, shows that translated jokes, representing Trump as incompetent, are not very popular with the Russian audience. A different type of joke, the one juxtaposing the election systems in the USA and Russia, is cited much more frequently. Yet, 70% of the reposts went to the jokes, using an unrelated base meaning-i.e., the idea that Russia and the USA exist in a state of constant competition, trying to influence each other's internal and international policies. These jokes mock the reinvention of that Cold War concept by the loyalist mass media. The idea one is supposed to laugh at is the super-strong position assumed by the Russian president in the media. Despite being powerful enough to pretend they are influencing a foreign state, the authorities apparently are unable to cope with local everyday problems like poor road maintenance, preferring instead to relegate that responsibility to an external agent. For the audience that belongs to the opposition, Trumplore becomes a way to laugh not at the American president, but at Russia's own administration.
Vol. 133, No. 530, Critical Folkloristics Today (Fall 2020), pp. 452-470
https://www.jstor.org/stable/10.5406/jamerfolk.133.issue-530
Throughout the course of the presidential elections, hundreds of jokes dealing with that topic have appeared on the English-speaking Internet. It was quite likely that Russian folklore would simply exploit translations of existing American texts. However, the statistical and semantic analysis of the corpus of jokes, which appeared in the Russian social media during the first two weeks after the said elections, shows that translated jokes, representing Trump as incompetent, are not very popular with the Russian audience. A different type of joke, the one juxtaposing the election systems in the USA and Russia, is cited much more frequently. Yet, 70% of the reposts went to the jokes, using an unrelated base meaning-i.e., the idea that Russia and the USA exist in a state of constant competition, trying to influence each other's internal and international policies. These jokes mock the reinvention of that Cold War concept by the loyalist mass media. The idea one is supposed to laugh at is the super-strong position assumed by the Russian president in the media. Despite being powerful enough to pretend they are influencing a foreign state, the authorities apparently are unable to cope with local everyday problems like poor road maintenance, preferring instead to relegate that responsibility to an external agent. For the audience that belongs to the opposition, Trumplore becomes a way to laugh not at the American president, but at Russia's own administration.
Research Interests:
Желая сообщить о непроверенном статусе информации, мы говорим: по сообщению радио ОБС («Одна баба сказала»), когда мы хотим сказать, что планы провалились, мы сообщаем: прилетела птица Обломинго. При том, что мы сталкиваемся с различными... more
Желая сообщить о непроверенном статусе информации,
мы говорим: по сообщению радио ОБС («Одна баба сказала»),
когда мы хотим сказать, что планы провалились, мы сообщаем: прилетела птица Обломинго. При том, что мы сталкиваемся с различными явлениями этого типа каждый день, до
сих пор не существует исследований (кроме данной книги),
посвященных изучению языковых игр в русском современном фольклоре.
мы говорим: по сообщению радио ОБС («Одна баба сказала»),
когда мы хотим сказать, что планы провалились, мы сообщаем: прилетела птица Обломинго. При том, что мы сталкиваемся с различными явлениями этого типа каждый день, до
сих пор не существует исследований (кроме данной книги),
посвященных изучению языковых игр в русском современном фольклоре.
Research Interests:
Anthropologist Jack Santino and his followers believe that people make a commemorative and political statement with their participation in the creation of a spontaneous memorial — the very fact of bringing there a toy or photograph. On... more
Anthropologist Jack Santino and his followers believe that people make a commemorative and political statement with their participation in the creation of a spontaneous memorial — the very fact of bringing there a toy or photograph. On March 25–26, 2018, 60 people died in a fire in a shopping mall in Kemerovo. After the tragedy in Kemerovo, according to our database, 335 memorials arose in at least 246 settlements. We believe this is not only a symptom of people wanting to publicly mourn the victims of a terrible tragedy, but also of severe social tension.
Our field studies show that the resulting memorials were not uniform in nature. We distinguish between grassroots-memorials (created prior to the official announcement of mourning) and memorials created at the direction of the authorities and often only imitating vernacular statements.
We had conducted a quantitative and qualitative analysis, which showed that memorials created by grassroots activists more often appeared in the center of a city or district, next to a sign connected with Kemerovo or at the site of the tragedy, at the monuments to mothers, children, family. This message tells us that the tragedy affects everyone — ourselves, our children and parents: “We all are Kemerovo”. Memorials organized by the mayor’s office more often appeared near administrative buildings, and they used the “historical-heroic” semantic paradigm, placing the dead among the “sacred victims” of World War II.
Our field studies show that the resulting memorials were not uniform in nature. We distinguish between grassroots-memorials (created prior to the official announcement of mourning) and memorials created at the direction of the authorities and often only imitating vernacular statements.
We had conducted a quantitative and qualitative analysis, which showed that memorials created by grassroots activists more often appeared in the center of a city or district, next to a sign connected with Kemerovo or at the site of the tragedy, at the monuments to mothers, children, family. This message tells us that the tragedy affects everyone — ourselves, our children and parents: “We all are Kemerovo”. Memorials organized by the mayor’s office more often appeared near administrative buildings, and they used the “historical-heroic” semantic paradigm, placing the dead among the “sacred victims” of World War II.
Research Interests:
12-14 сентября, Москва, пречистенская наб 11, медиалот
Это call for papers для конференции "Фобии и фольклор: когнитивные и социальные механизмы страха, которая состоится 12-14 сентября 2019 года в Москве
Research Interests:
Открытые вопросы Галине Мурсалиевой по поводу новой статьи о синих китах
Почему одни события вызывают вал анекдотов и шуток в соцсетях, а другие — нет? Как устроена фольклорная реакция в интернете? Для ответа на эти вопросы исследователи из группы «Мониторинг актуального фольклора» собрали корпус... more
Почему одни события вызывают вал анекдотов и шуток в соцсетях, а другие — нет? Как устроена фольклорная реакция в интернете? Для ответа на эти вопросы исследователи из группы «Мониторинг актуального фольклора» собрали корпус интернет-шуток, которыми пользователи соцсетей реагировали на различные социально-политические события 2017 года, и разработали методику количественного анализа, позволяющую измерить «силу» реакции и описать ее динамику. Фольклорная реакция оценивается по нескольким пока- зателям, вычисляемым по особым формулам, в частности: коэффициент интенсивности, коэффициент активности и коэффициент дискуссионности. Исходя из того, что наибо- лее сильная реакция возникает в ответ на наиболее значимые и травматичные для аудитории события, авторы составляют своего рода «Рейтинг общественного недовольства–2017», где первые позиции занимают коррупционные скандалы, споры вокруг исторической памяти и актуализация стереотипов Холодной войны. Авторы приходят к выводу, что чисто по- литические или политико-экономические темы мало интересуют фольклор. Исключением являются коррупционные скандалы (их бурно и в течение длительного времени обсуждают носители самых разных точек зрения) и шутки, возникающие вокруг выборов в муниципаль- ные депутаты. Пользователи социальных сетей, массово распространяющие такие анекдоты, используют их как оружие против умолчаний, которыми окружаются факты коррупции и реальные процедуры смены власти. Волнуют пользователей и ситуации, когда подвергаются переоценке нормы повседневного поведения, в первую очередь, гендерные и возрастные.
Research Interests:
В статье исследуется происхождение легенды о существовании «красной пленки» и «инфракрасных очков», позволяющих видеть одетых людей обнаженными. Эта легенда была популярна среди школьников 1970–1980-х годов, но типологически похожие сю-... more
В статье исследуется происхождение легенды о существовании «красной пленки» и «инфракрасных очков», позволяющих видеть одетых людей обнаженными. Эта легенда была популярна среди школьников 1970–1980-х годов, но типологически похожие сю- жеты появлялись и в других культурных контекстах и возрастных средах — в оккупи- рованном Ираке и среди взрослых жителей позднего СССР. В разных контекстах сюжет о чудесном устройстве, позволяющем видеть через одежду, артикулирует одно и то же чувство — ощущение беспомощности перед лицом «сильного» (будь то сотрудник КГБ или иностранец из более развитой страны). Опираясь на идеи Фуко, авторы приходят к выводу, что детский позднесоветский сюжет о «красной пленке» происходит из взрос- лых представлений о способности власти вторгаться в приватное пространство граждан. Игра в получение/лишение власти является ответом на невозможность сделать тоже са- мое во взрослой жизни, в которой советские граждане (или поколение их родителей) не могут, по их ощущениям, избежать «всевидящего ока власти». Символическим выраже- нием этих представлений стала способность «красной пленки» ставить людей в положе- ние «незащищенной видимости». В то же время пленка позволяла своему «обладателю» (то есть потенциально любому члену детского коллектива) преодолеть страх оказаться в таком положении и самому стать «властью».
Research Interests:
Research Interests:
Вступление к сборнику "символическое сопротивление" (Городские тексты и практики том I )
Research Interests:
Фольклор и антропология города № 2
Call for papers
Call for papers
Research Interests:
Как меняется протест сейчас? Что такое "митинг 2"? Как люди выбирают те способы, с помощью которых они протестуют?
Research Interests:
Как устроен "язык вражды", как он меняется и зачем он нужен?
Research Interests:
Как отношение к истории формирует протест
Research Interests:
Формирование публичного политического языка политической акции через апелляцию к истории (на французском, русский перевод см выше)
Research Interests:
Наша статья - о формировании индексов в анекдотах (это один из вариантов мема), и какую роль эти индексы играют в увеличении
солидарности и в возникновении протеста.
солидарности и в возникновении протеста.
Research Interests:
Статья посвящена тому, как женщины конструируют в современной России представление о "мужике", и как эти представления повлияли на скандал в Госдуме вокруг депутата Слуцкого.
Research Interests:
В статье исследуется вопрос, как сформировался жанр "школьной анкеты" ("Ваш любимый цветок? Ваш любимый писатель"?) с середины XIX по конец XX века.
Research Interests:
Статья о том, почему в 2014 году все начали писать на дверях магазинов "здесь Обама не обслуживается" и "пни Обаму"
Research Interests:
О мифологиях, базах данных и о любви!
Research Interests: Anthropology and Folklore
Круглый стол, посвященный моральным паникам - "Синий кит против фей убийц: как конструируется опасность". Медиалофт, 8 апреля, на Пречистенской наб, 11, с 10 45 до 18
В 2 0 1 4 — 2 0 1 6 гг. имела место серия судебных дел, связанных с преследованием российских граждан за распространение сетевого фольклора. Авторы статьи анали- зируют логику этих преследований, сравнивют е е с логикой, которой... more
В 2 0 1 4 — 2 0 1 6 гг. имела место серия судебных
дел, связанных с преследованием российских граждан за
распространение сетевого фольклора. Авторы статьи анали-
зируют логику этих преследований, сравнивют е е с логикой,
которой руководствовались советские карательные органы,
признавая тот или иной текст «крамольным». Статистиче-
ские данные по политическим делам советского времени
показывают, что фокус внимания властей постепенно сме-
щался от устных вербальных текстов к визуальным и рас-
пространяемым письменно. Сегодня поводами для судебного
преследования становятся исключительно такие тексты —
визуальные (демотиваторы и карикатуры) и циркулирующие
по Интернету. В отличие от человека позднесоветской эпохи, имеющего четкое представление о том, что такое антисовет-
ский текст, современный интернет-пользователь н е обладает
знанием границ запрещенного и дозволенного.
дел, связанных с преследованием российских граждан за
распространение сетевого фольклора. Авторы статьи анали-
зируют логику этих преследований, сравнивют е е с логикой,
которой руководствовались советские карательные органы,
признавая тот или иной текст «крамольным». Статистиче-
ские данные по политическим делам советского времени
показывают, что фокус внимания властей постепенно сме-
щался от устных вербальных текстов к визуальным и рас-
пространяемым письменно. Сегодня поводами для судебного
преследования становятся исключительно такие тексты —
визуальные (демотиваторы и карикатуры) и циркулирующие
по Интернету. В отличие от человека позднесоветской эпохи, имеющего четкое представление о том, что такое антисовет-
ский текст, современный интернет-пользователь н е обладает
знанием границ запрещенного и дозволенного.
Центр типологии и семиотики фольклора РГГУ проводит XVII Международную школу-конференцию по фольклористике, социолингвистике и культурной антропологии Фальсификации и ошибки в фольклористике и культурной антропологии С того момента, как... more
Центр типологии и семиотики фольклора РГГУ проводит XVII Международную школу-конференцию по фольклористике, социолингвистике и культурной антропологии Фальсификации и ошибки в фольклористике и культурной антропологии С того момента, как набор представлений о мире превратился в научное знание, а верификация и эмпирическое подтверждение результатов сделались базовыми условиями для научного исследования, фальсификация данных стала неизбежной частью научного процесса. При этом обсуждение и попытки опровержения фальшивок неоднократно служили стимулом для развития науки. Понятие фальсификации столь же исторически изменчиво, как и научные парадигмы; оно менялось вместе с развитием методологии, возникновением научной этики и формированием научных сообществ. Так, изучение народной культуры на протяжении всей своей истории было тесно сопряжено с проблемой фальсификаций. Фольклористика как научная дисциплина возникла на фоне предромантической идеологии, ориентированной на поиск «исконных» черт «народного духа», и литературной культуры XVIII века, где разного рода мистификации активно использовались как жанровый прием. По мере переориентации фольклористики на синхронное изучение традиций проблема фальсификации источников отступила на второй план, однако появилось новое проблемное поле: аутентичность материала, с которым работают представители гуманитарных дисциплин. Постулат о ценности традиционного знания и представление о его важности для коллективной идентичности подтолкнули и продолжают подталкивать многих людей к «возрождению традиций» — праздников и ритуалов, устных жанров, локальных стилей в искусстве, архитектуре и костюме и многого другого. В процессе подобной реконструкции традиции всегда претерпевают изменения, нередко весьма существенные, и попытки исследователей восстановить их «исконное» состояние носители порой встречают с непониманием и недовольством. Ситуация осложняется тем, что разоблаченные фальсификации, а также «реконструированные» фрагменты традиции нередко возвращаются в нее и служат материалом для ее дальнейшего развития. Наконец, время от времени исследователи традиций сами невольно становятся их фальсификаторами. Привносимые ими искажения могут принимать много форм. Это фабрикация данных – подделка источников и результатов их исследования; различные фальсификации — искажения источников: активное редактирование и упорядочение, цензура исходного материала, осознанно или неосознанно неточный перевод в случае, если язык традиции неизвестен широкому научному сообществу, неверные обобщения на материале
Что можно сделать, а что нельзя сделать на Кубе по отношению к лидеру кубинской революции? Какие табу возникают, а какие - исчезают? Что можно или нельзя писать и публиковать о Фиделе Кастро.
Research Interests:
Информационное письмо и приглашение к публикации: конференция "Символическое сопротивление: тексты и практики"
Research Interests:
Статья посвящена фольклорной реакции на офшорный скандал в апреле 2016 года: рассматриваются основные типы реакции. Опубликована в журнале "Гефтер.ру" и доступна по ссылке http://gefter.ru/archive/18184?_utl_t=fb
Research Interests:
Research Interests:
Дорогие исследователи протеста, пожалуйста, заполните эту анкету
Популярная статья о формировании политической мифологии о Владимире Путине
Интервью Ильи Ферапонтова с антропологами, изучающими протестные и подвластные митинги. Публикация 5 марта 2015 года
Цель задания: дескрипная часть: реконструировать "легенду" о Фанни Каплан и выделить ее основные мотивы, показать, как именно она функционировала, сделать типологический комментарий; аналитическая часть: ответить на вопрос, почему эта... more
Цель задания:
дескрипная часть: реконструировать "легенду" о Фанни Каплан и выделить ее основные мотивы, показать, как именно она функционировала, сделать типологический комментарий;
аналитическая часть: ответить на вопрос, почему эта легенда была так популярна.
дескрипная часть: реконструировать "легенду" о Фанни Каплан и выделить ее основные мотивы, показать, как именно она функционировала, сделать типологический комментарий;
аналитическая часть: ответить на вопрос, почему эта легенда была так популярна.
Не забудьте также скачать "форму ответа"!
Эта обложка коллективной монографии, посвященной Снежной революции в России. Книга выйдет из печати 14 ноября 2014 года.
Статья посвящена конструкциям вроде "прилетела птичка Обломинго" и т.д.
Research Interests:
Research Interests:
Research Interests:
Research Interests:
Research Interests:
Research Interests:
"Мы не немы": Антропология протеста в России 2011-2012 годов - это работа коллектива антропологов, социологов, фольклористов, которые исследовали протест 2011-2012 годов. Три года спустя нам удалось опубликовать эту книгу в Тарту (вечная... more
"Мы не немы": Антропология протеста в России 2011-2012 годов - это работа коллектива антропологов, социологов, фольклористов, которые исследовали протест 2011-2012 годов. Три года спустя нам удалось опубликовать эту книгу в Тарту (вечная благодарность Эстонскому литературному музею за это!)
Research Interests:
Внимание! это pdf без последней корректуры
Это титул и содержание коллективной монографии, посвященной "Снежной революции" в России. Монография будет опубликована 14 ноября 2014 года, г. Тарту, Эстония.
Research Interests:
Комментарии А. Архиповой, С. Грэхема, А.Давлетшина, А. Козьмина, А. Панченко.
Пер. с англ. яз. А.Архиповой, А. Давлетшина, А. Козьмина, М. Неклюдовой, А. Панченко
Пер. с англ. яз. А.Архиповой, А. Давлетшина, А. Козьмина, М. Неклюдовой, А. Панченко
Research Interests:
Круглый стол, посвященный "моральным паникам" пройдет в Медиалофте на Пречистенской наб, 11. с 10 45 до 18 00
Центр типологии и семиотики фольклора РГГУ проводит XVII Международную школу-конференцию по фольклористике, социолингвистике и культурной антропологии Фальсификации и ошибки в фольклористике и культурной антропологии С того момента, как... more
Центр типологии и семиотики фольклора РГГУ проводит XVII Международную школу-конференцию по фольклористике, социолингвистике и культурной антропологии Фальсификации и ошибки в фольклористике и культурной антропологии С того момента, как набор представлений о мире превратился в научное знание, а верификация и эмпирическое подтверждение результатов сделались базовыми условиями для научного исследования, фальсификация данных стала неизбежной частью научного процесса. При этом обсуждение и попытки опровержения фальшивок неоднократно служили стимулом для развития науки. Понятие фальсификации столь же исторически изменчиво, как и научные парадигмы; оно менялось вместе с развитием методологии, возникновением научной этики и формированием научных сообществ. Так, изучение народной культуры на протяжении всей своей истории было тесно сопряжено с проблемой фальсификаций. Фольклористика как научная дисциплина возникла на фоне предромантической идеологии, ориентированной на поиск «исконных» черт «народного духа», и литературной культуры XVIII века, где разного рода мистификации активно использовались как жанровый прием. По мере переориентации фольклористики на синхронное изучение традиций проблема фальсификации источников отступила на второй план, однако появилось новое проблемное поле: аутентичность материала, с которым работают представители гуманитарных дисциплин. Постулат о ценности традиционного знания и представление о его важности для коллективной идентичности подтолкнули и продолжают подталкивать многих людей к «возрождению традиций» — праздников и ритуалов, устных жанров, локальных стилей в искусстве, архитектуре и костюме и многого другого. В процессе подобной реконструкции традиции всегда претерпевают изменения, нередко весьма существенные, и попытки исследователей восстановить их «исконное» состояние носители порой встречают с непониманием и недовольством. Ситуация осложняется тем, что разоблаченные фальсификации, а также «реконструированные» фрагменты традиции нередко возвращаются в нее и служат материалом для ее дальнейшего развития. Наконец, время от времени исследователи традиций сами невольно становятся их фальсификаторами. Привносимые ими искажения могут принимать много форм. Это фабрикация данных – подделка источников и результатов их исследования; различные фальсификации — искажения источников: активное редактирование и упорядочение, цензура исходного материала, осознанно или неосознанно неточный перевод в случае, если язык традиции неизвестен широкому научному сообществу, неверные обобщения на материале